Феноменология грехопадения | Вячеслав Рубский

Ответ на вопрос о грехопадении: Мы должны применить феноменологический подход к религиозной карте сознания. Необходимо или отказаться или минимизировать достраивание картины мира. Мы знаем о существовании Бога из Его соприкосновения с нами «как бы сквозь тусклое стекло, гадательно» (1Кор. 13,12). Я знаю, что Он есть, но я не видел, кто и как создавал вселенную? Можно спекулятивной логикой (Гегель. Наука логики, 1816) выстроить абдуктивные построения о творении, грехопадении и т.п. Но в опыте нам этого не дано. С тех пор как логика стала достраивать элементы опыта она стала руководить и редактировать его. Нелогичное стало несуществующим, логичное – обязательным. Мы упускаем из вида гуссерлевское наблюдение о психологичности многих логических операций и слова Ницше о логике как второстепенном инструменте нашего познания, которое само отнюдь не застраховано от несоответствия бытию. ЛОГИКА И БОГОСЛОВИЕ Опора на логику в рассуждении о бытии свидетельствует об отчуждении от бытия. Сначала надо бы доказать, что логика соответствует действительности, чтобы логичностью поверять рассуждения о Боге. Но этого нет. Законны только те возражения, которые черпают себя из жизни. Например, против утверждения «зелёные слоны летают» можно возразить: я нигде не видел ни зелёных, ни летающих слонов. Но говорить, что это нелогично означало бы согласиться с тем, что мы слепы, не видим мира, рассуждая о нём. Потому логика есть Троянский конь богословия: она выдаёт в богословах отсутствие духовного опыта или доверия ему. Итак, история о грехопадении нарративно, т.е. в виде рассказа (мифа, басни, притчи) объясняет наличное состояние человечества. Это то, что мы о ней знаем. Датировка, месопотамское происхождение и т.п. есть научная ветвь анализа сего рассказа. Она не добавляет смысла. Мы можем пользоваться предложенным нам вариантом, можем пытаться представить альтернативу, но далее интерпретации действительности, данной нам в опыте мы не пойдём. Точнее, пойдём, но это будет уже упражнение в моделировании. Логические построения типа: если никакого грехопадения не было, значит, человек сотворён как есть, – значит, у нас должна быть другая антропология и богословие. Такие построения могут быть более или менее логичными, но они не дадут вам новых данных ни о Боге, ни о человеке. Можно представить альтернативную версию мифа: Бог входит Своей творческой силой в бессмыслицу «первичного бульона» (А.И. Опарин) вводя действие опознания (мыслей = сознание, сознаний = любовь/христианство). Он выхватывает гуманоида и ведёт его за Собой. Он отделяет человека от эволюции для Себя. Как следствие, человек также отделяет эволюционное от себя, стыдится её. На этом пути и Бог и человек выражают недовольство хаосом, взаимопожиранием. Во всяком случае, мы застаём Бога уже тогда, когда Он недоволен этим. Потому нам сложно абдуктировать тезис о творении неба и земли, имея ввиду наличное их состояние. Потому в Символе Веры есть некоторая игра понятиями. Бог есть творец того, что скрыто от нас – неба и земли ДО грехопадения. Нельзя предположить, что «грехопадения не было» потому, что смысл этого рассказа в том, что нынешняя онтология ненормальна (больна, рассечена). Тогда мы должны будем выйти с тезисом о нормативности взаимопожирания, болезней и смерти. А этого тезиса нет даже у напрочь отвергающих моисеевы ремиксы. Таким образом, отрицание мифа не ведёт к отрицанию сути его тезисов. Второй тезис грехопадения во введении категории «отвественность» применительно к человеку. Заметьте, как после сцены в саду/раю следует сцена убийства Авеля и опять диалог об ответственности. Можем ли мы сегодня выйти с тезисом физикалистов или нейроюристпруденции о том, что человек не несёт ответственности за свои действия? Нет. Потому и отрицание полусказочной саги о покарании человека муками рождения, влечением и неплдородностью земли для нас возможно только как замена одного мифа его пересказом тождественным по смыслу. Итак, наша альтернативная версия мифа о нынешней онтологии в принципиальных точках всегда будет совпадать с классической потому, что та была первичной формулировкой человеческого сознания на бытийный диссонанс. Чтобы её отрицать нужно перестать быть европейцем. Буддисты и даосы могут не согласиться с библейским мифом в его сути, а европейцы могут только заменить одни слова и образы на другие. Близкий к предыдущему вопрос: “Можно ли как-то согласовать богословие и эволюцию? Ну, во-первых, как я уже сказал, Бог может быть действительно не нужен для зарождения жизни, как, например, Он кажется ненужным для смерти от коронавируса или случайной травмы. Если мы один ряд событий признали случайностью, досадной для Самого Бога, то дальнейшее признание всех компонентов эволюции – уже дело последовательности суждения. Если Бог нужен для зарождения жизни, то Он и нужен как объяснительный принцип. Он скорее есть, чем нужен. И бывает нужным, чтобы быть, а не для чего-либо ещё. Открытый телеграмм-канал Рубского: