Исайя Берлин об Ахматовой и Пастернаке. Интервью Всеволоду Шишковскому. Апрель 1989. Полная архивная запись.

В 1942–46 сотрудник британского МИД, с сентября 45 г. несколько месяцев служил в посольстве Великобритании в Москве, познакомился с Ахматовой и Пастернаком, о которых оставил воспоминания «Личные впечатления» (1980). «Она заговорила о своем одиночестве и изоляции как в культурном, так и в личном плане… о долгой черной ночи, которая с тех пор надвинулась на нее. …Никто никогда не рассказывал мне вслух ничего, что могло бы хоть отчасти сравниться с тем, что поведала она о безысходной трагедии ее жизни. До сих пор воспоминание об этом настолько ярко, что вызывает боль». __ “Контекстную основу цикла «Шиповник цветёт» составляет «невстреча» — несостоявшаяся вторая возможная встреча с Берлиным. Биографы Ахматовой отмечают, что, по ее собственному мнению, именно после визита Берлина в 45 г. последовало знаменитое «ждановское постановление»“ 46-го (отменено лишь в 88-м) Ещё Чуковская утверждала, что именно к Берлину «обращены два ахматовских цикла: “Cinque“, созданный Ахматовой в 40-х, и “Шиповник цветет“. Ему же адресованы и некоторые строфы “Поэмы без Героя“ (“Гость из будущего“); о нем же сказано в посвящении “Третьем и последнем“: Он не станет мне милым мужем, Но мы с ним такое заслужим, Что смутится Двадцатый век...» Еще дальше идет Аманда Хейт: «Встреча с Берлиным описана в цикле “Cinque“, созданном в 46 г., она также нашла отражение в “Поэме без героя“, которая посвящается (3-е посвящение) Берлину». Есипов: «Эти “адресованы“ и “посвящены“ в приведенных нами текстах удивительно некорректны под пером столь уважаемых авторов, как и определение “описана“ применительно к одному из самых выдающихся произведений лирической поэзии нашего века. Поэтому процитированные нами суждения оставляют ощущение неизвестно чем вызванной запальчивости. А причина, по которой сложнейшая проблема выявления прототипа лирического героя решается столь упрощенно и бездоказательно, проста: в этом и проявляется одно из характернейших свойств мифа. Никакие противоречащие ему факты и доводы не принимаются во внимание, не рассматриваются всерьез. В.Виленкин возражал против прямолинейно-упрощенческой трактовки творчества Ахматовой, в частности “Поэмы без героя“ (в 1990 г. он писал: “Но как же тщетно было бы пытаться узнать в этом “госте“ [“Госте из Будущего“] какого-нибудь конкретного человека, если ему же приданы приметы адресата “Третьего и последнего“ посвящения. Значит же это только одно – что он так и должен остаться бесплотным образом будущего, не нуждающимся в расшифровке, как и всякий синкретический образ“. Кстати сказать, и здесь мы вынуждены заметить, что выражение “адресат “Третьего и последнего“ посвящения“ не очень удачно, потому что этот текст Ахматовой никому не посвящен (и о человеке, который является объектом воспоминания, говорится в третьем лице: “он“), в отличие, скажем, от второго посвящения (“Ты ли, Путаница-Психея...“), адресатом которого в силу имеющегося авторского указания (инициалы “О. С.“ над текстом), можно считать Глебову-Судейкину. Но в 94-м высказался существенно иначе: “Гость из будущего“ (“Звук шагов, тех, которых нету...“), тот, к кому обращено “Третье и последнее посвящение“, – в сущности, тоже “тень“, и ей суждено навсегда уйти из жизни автора, даже если и произойдет еще когда–нибудь последняя реальная их встреча. Вспомним “Сожженную тетрадь“ и Оксфорд 1965 г.» [...] В своих мемуарах он тоже совершенно уверенно утверждает, что “ссылки и аллюзии“ на его “встречи“ с Ахматовой “имеются не только в “Cinque“, но и в других стихах“, под которыми подразумеваются все те же произведения. Там же он писал о том, как Ахматова будто бы показывала ему кольцо с черным камнем, будто бы подаренное ей Анрепом в 1917 г. На самом деле упомянутое кольцо, как известно, принадлежало Ахматовой и было подарено ею Анрепу (а не наоборот) действительно в 1917 году. Так что единственным достоверным местом этого “воспоминания“ остается только дата (). Книга “И это было так“ () на основании тщательного и документально подтвержденного расследования излагает в мельчайших деталях все обстоятельства общения, продолжавшегося несколько вечеров в ноябре 1945 – январе 1946-го. :