Когда в лихие года пахнёт народной бедой,
Тогда в полуночный час, тихий, неброский,
Из леса выходит старик, а глядишь – он совсем не старик,
А напротив, совсем молодой – красавец Дубровской.
Проснись, моя Кострома, не спи, Саратов и Тверь,
Не век же нам мыкать беду и плакать о хлебе,
Дубровский берет аэроплан,
Дубровский взлетает наверх,
И летает над грешной землей, и пишет на небе:
Не плачь, Маша, я здесь;
Не плачь – солнце взойдет;
Не прячь от Бога глаза,
А то как он найдет нас?
Небесный храм Иерусалим
Горит сквозь холод и лед.
И вот он стоит вокруг нас,
И ждет нас, и ждет нас…
Он бросил свой щит и свой меч, швырнул в канаву наган,
Он понял, что некому мстить, и радостно дышит.
В тяжелый для Родины час над нами летит его аэроплан,
Красивый, как иконостас, и пишет, и пишет:
Не плачь, Маша, я здесь;
Не плачь – солнце взойдет;
Не прячь от Бога глаза,
А то как он найдет нас?
Небесный храм Иерусалим
Горит сквозь холод и лед.
И вот он стоит вокруг нас,
И ждет нас, и ждет нас…
Отрывок из выступления: “Мантра вечер“