Виктор Вахштайн — К социологической теории подозрения

Доклад на XII Малых Банных Чтениях. Социологическая теория — это теория подозрения. Несмотря на избыточный радикализм данного высказывания, оно имеет под собой некоторые логические основания. И дело здесь не только в марксистской «культуре подозрения» или особой социологической имажинерии, формировавшейся вокруг вопроса «Что за этим кроется?». Дело скорее в любопытном отношении между подозрительностью исследователя-социолога, склонного с профессиональным недоверием относиться к действиям социальных агентов, и той подозрительностью, которую он этим социальным агентам приписывает. Подозрение, таким образом, оказывается одновременно фундаментальным свойством социального мира и условием познания этого мира. Далее мы попробуем рассмотреть имплицитную социологическую теорию подозрения именно в этой ее двойственности — как теорию социального и теорию познания. В самом общем виде подозрение есть отношение к миру в модусе «Что за этим кроется?». Такой формулировкой мы обязаны Никласу Луману. Именно поэтому когнитивные операции подозревающего разума всегда предполагают отсылку к чему-то внешнему / сокрытому. То, что существует «на самом деле», всегда сокрыто от глаз наблюдателя. А значит, он должен отнестись к видимости со всем должным подозрением и путем некоторого логического анализа прийти к выводу о подлинных причинах видимого. В первом приближении подозрение утверждает примат Разума над Взглядом. Ключевой вопрос: в каком отношении находятся между собой трансцендентальное и социальное подозрение? Можем ли мы сказать, что подозрительность социолога — лишь частный случай всеобщей фундаментальной подозрительности социальных агентов? Или, наоборот, — что подозрение социолога заставляет его атрибутировать свойство подозрительности самим подозреваемым? Вероятно, ни один из двух этих ответов не верен. Первый сам является порождением аксиоматики подозрения — мы должны изначально поместить (без всяких предварительных обоснований) подозрительность в природу социального субъекта, чтобы затем объяснить свою собственную одержимость поиском подлинных мотивов его действий. Второй ход кажется неудовлетворительным чисто логически — трансцендентальное подозрение социолога вовсе необязательно проецирует свойство подозрительности на изучаемый им мир. Актеры играют и «лицемерят», но они не обязаны при этом быть подозрительными. А теперь сделаем следующий шаг и сформулируем вопрос иначе: что составляет единство различения трансцендентального и социального подозрения? Что — при всех различиях избирательной подозрительности социолога и тотальной подозрительности социальных агентов — объединяет эти два феномена? Ответ был дан Луманом: фокусировка на мотивах. Мы подозреваем людей (в лицемерии). Мы подозреваем ситуации (в сфабрикованности). Далее мы будем называть такую специфическую форму социологического «подозрения мотивов» — параноидным подозрением. Параноидное подозрение может быть трансцендентальным и социальным, но оно всегда нацелено на обнаружение «двойного дна» в действиях людей. Куда более фундаментальным является иной тип подозрительности, который мы здесь — для сохранения терминологического единства — будем называть шизоидным. Оно состоит в обнаружении «двойного дна» у самой окружающей действительности, воспринятой обезличено. Это острое чувство неподлинности всего происходящего, хорошо знакомое писателям, философам и людям, страдающим психическими отклонениями. Так же как трансцендентальное параноидное подозрение — удел социологов, трансцендентальное шизоидное подозрение — прерогатива философов. Начиная с платоновского мифа о пещере и вплоть до структуралистской одержимости поиском глубинных структур, мы можем выделить ряд философских стратегий обнаружения неподлинности видимого мира. В конечном итоге, шизоидное подозрение — это специфическая версия философской онтологии множественных миров; специфическая, — потому что видимый мир признается не просто одним из множества возможных сегментов реальности, но и наименее «онтологически достоверным» ее сегментом. [...] Тезисы доклада целиком — Записи других докладов — Программа конференции —