Просыпаюсь в деревне, в тесной зимовке. На стене громко тикают часы ходики, с цепочкой и гирькой. На столе коптит керосиновая лампа. У русской печи хлопочет бабушка. Её мать - моя прабабушка, стоит на коленях перед иконой, шепчет чего то, там себе под нос, крестится и кланяется. За окном темно и воет вьюга. Смотрю на огонь в печи и снова засыпаю.
Вставай уже. Лежебока. Говорит мне прабабушка, взбивая масло в глиняной крынке. Деревянная рогатка в её руках вращается как юла, взбивая густые сливки. Бабуля несёт из хлева полное ведро парного молока. Печь уже протопилась. На столе в сковородке горячие блины, рядом под полотенцем остывают пироги и хлеб. Прыгаю с кровати на холодный пол зимовки, взглядом нахожу бабушкины калоши. Шаркая ногами, чтобы не выпасть из калош, подымаюсь на поветь, справляю малую нужду, и бегом обратно в зимовку. Ополаскиваю из медного рукомойника лицо, быстро съедаю горячий блин и бегу в чулан. Там бабуля собирает сепаратор. Это устройство для отделения сливок от молока. Моя обязанность крутить ручку. После того, как молоко отделено на сливки и брат (обезжиренное молоко), садимся за стол и пьём из самовара горячий индийский чай с блинами и пирогами.