Иван Александр Маршал

«Иван»Стихи и музыка Александра Маршала. В зеленом парке пацаны подрались, сукины сыны, Их драку постовой хотел пресечь. Спросил: «Кто первый в бой полез?» И вдруг как гром среди небес, В воскресный полдень Молотова речь. Сказал: «Сегодня в ранний час, Бомбили немцы Каунас, А также Киев, Севастополь, Минск и Брест». К нам уже лез Наполеон, но получил по морде он, И был с позором выгнан прочь из наших мест! «Ну что, вот так вот пацаны. Без объявления войны…» Зачем-то вслух сказал серьёзно постовой. И тихо кто-то из ребят спросил: «А что военкомат Открыт сегодня? Или тоже выходной?» «Куда тебе, ты слишком мал», - Сказал сержант, как простонал, «Беги домой, там мать волнуется и ждет! А вы чего раскрыли рты, как жрать просящие коты, Бегите все, а то вам тоже попадет!» Он, Ванька, по отцу Смирнов, был предводитель пацанов. Бежал и представлял, что он уже боец. Дух перевел, вошел в свой дом, А там, склонившись над столом, Рыдает мама, и над ней стоит отец. Вдруг, подскочив к его плащу, мать закричала: «Не пущу!» Зачем-то скомкав плащ, руками теребя. «Ведь ты для службы староват, Какой уж из тебя солдат? Да и вообще там разберутся без тебя». Отец присел, потом привстал, и сразу как-то строже стал, Прикрыл глаза, как после долгого питья. И вдруг сказал: “Послушай мать, Пойми, я должен воевать, А кто ж ещё, скажи мне мать, если не я?“ В саду боярышник отцвел, и батя всё-таки ушел, И воевал как надо, не согнув колен. Но как-то раз под Калачом, Не понимая, что-почём, Был долгий бой, потом ранение и плен. Но был он жив назло смертям, назло судьбе и лагерям, Где смерть с лихвою собирала свою мзду. Но он терпел и не стонал, Такое в жизни испытал, Уж коль привидится ну разве что в аду. Война назад ушла и вот, 44-й встретил год, Смирнова Ваньку в виде нового бойца. Теперь он молодой солдат, Сжимая крепко автомат, Пришел с боями рассчитаться за отца. Напрасно писем его ждал, лишь знал, что без вести пропал И в списках, павших он не значится пока. Что полк не пятился назад, И смертью храбрых пал комбат, И не осталось даже взвода от полка. Ну, а Иван все шел вперед и с ним пока живой весь взвод. Но вот однажды зимним утром на заре, Уже не прячась, в полный рост, Отбросив немцев на сто вёрст, Вошёл в Освенцим в 45-м, в январе. Увидев их, застыл солдат! Они вдоль проволоки стоят… Живые тени с незнакомым блеском глаз… Достал буханку, разломил, Отдал, вздохнул и закурил, И затянулся крепко, как в последний раз. А тени жадно ели хлеб, и был неловок и нелеп, Голодный взгляд их из бездонной пустоты… Вдруг пробежал по телу ток! «Дай дернуть пару раз, сынок! Что, не узнал, Ванюшка?» «Батя! Это ты?!!!» И не поверив до конца, неловко обнял он отца, И прошептал: «Что они сделали с тобой?! Как долго я тебя искал, Но почему-то твердо знал, Что разыщу, что обниму, что ты живой!» Возможно скажете вы: «…но, такое только лишь в кино, Могло случиться. Это сказочный обман!» Нет, не кино, и не обман, Мне это рассказал Иван – герой войны, Седой пехотный капитан. Нет, не кино и не обман, Да, это он – Смирнов Иван, Тот самый Ванька – фронтовик и ветеран.